«Лев Толстой, как зеркало русской революции» или «Бытие определяет сознание».
Каким бы не был ты героем, ты лишь дитя своей эпохи.
Как Лев Толстой обращался со своими крепостными
Этот писатель постоянно пропагандировал свободный сельский труд и моральное превосходство мужика над барином. Почему же он не стал впереди правительства в самом важном вопросе того времени – освобождении своих личных крепостных крестьян? Почему сделал это только вместе с другими помещиками и согласно с правительственным законом?
Легальные возможности дать волю крестьянам одного помещика
Надобно заметить, что пресловутая «прогрессивность» проявилась во взглядах будущего великого писателя не раньше тридцати лет, вследствие поражения России в Крымской войне. То есть тогда же, когда и у остального общества. А что делал Толстой со своими крепостными до 1861 года?
Напомним, что до официальной отмены крепостного права у передовых дворян в 19 веке были две основные законные возможности сделать своих крестьян лично свободными с землёй. В 1803 году император Александр I издал указ «о вольных хлебопашцах». Помещик мог составить с крестьянами добровольное двустороннее соглашение, в котором определялась бы сумма и время выкупа крестьян за землю. По исполнении со стороны крестьян этого условия те переводились в разряд «вольных хлебопашцев». К слову, таких за полвека набралось очень немного – меньше полпроцента, и понятно почему.
Вторая возможность, созданная финансовой политикой правительства императора Николая I в 1840-е гг., состояла в том, что трижды заложенное имение продавалось с молотка, а крестьяне при этом становились лично свободными. Вот Лев Толстой, получив в 1847 году в наследство Ясную Поляну с 330 душами крестьян, мог избрать один из двух путей. Он мог либо заключить с крестьянами договор, переводящий их потом в разряд вольных хлебопашцев; либо трижды заложить имение в казну и не выкупить его. Ну это всё, если бы он, конечно, действительно пёкся о благе своих мужичков.
Утро помещика
Приехав в Ясную Поляну, Лев Толстой попытался стать для своих крестьян чем-то вроде отца родного: рачительным добрым помещиком, не порющим своих холопов по конюшням и сараям. Но ни в малейшей степени не изменяя экономической основы отношений! Крепостные, хоть и «по-доброму», но по-прежнему обязаны ему рабским трудом! Единственное «прогрессивное» нововведение Толстого в первый период владения Ясной Поляной состояло в попытке… завести школу для крепостных ребятишек! Ну прямо полковник Кошкарёв из второго тома «Мёртвых душ» Гоголя!
Крестьянские детки неохотно учились ненужной им в данных условиях грамоте, да очень скоро и сам Лев Толстой охладел к своему начинанию, предпочитая проводить время в традиционных помещичьих занятиях: охоте в компании с соседями-помещиками (неизбежно связанной с псовой потравой крестьянских посевов), кутежами и балами в губернской столице.
Толстой задолжал на свои забавы кучу денег. Казалось бы, вот она – возможность расплатиться с долгами, трижды заложив имение, а крестьян отпустив на волю! Но нет, Ясная Поляна была ему дороже, хотя её и пришлось разок заложить. А от многочисленных частных кредиторов Толстой в тот момент избавился, отправившись за острыми ощущениями – воевать на Кавказ.
Гоголевский «передовой» помещик
С Кавказа, а потом с Крымской войны Толстой вернулся другим человеком – строже относящимся к себе (но и к другим). Вся Россия задумывалась тогда над способами разрешения крепостного права. Не остался в стороне и Толстой. В 1856 году он набрасывает «Писания, относящиеся к проекту освобождения яснопольских крестьян», предназначенные не только его деревне, но и всей стране. Они поражают наивностью и сословной ограниченностью, достойными, пожалуй, всё того-то сатирического персонажа Гоголя.
«Господь Бог вложил мне в душу мысль отпустить вас всех на волю, — объявил Толстой своим крепостным. — Ежели бы можно было поехать в суд сейчас же, написать вам отпускную и отдать ее вам — я бы так и сделал. Но я советовался с умными и старыми людьми об этом деле, и они мне растолковали, что это вдруг нельзя сделать, и отчего нельзя, и как надобно поступить. Во-первых, как вы знаете, именье мое, и земля, и вы заложены в Опекунской совет на сумму около 20.000, и до тех пор пока эти деньги не заплатятся, я не имею права отпускать вас на волю. Во-вторых, ежели бы даже именье не было заложено, и я бы мог отпустить вас на волю, для вас бы самих было худо, ежели бы я отпустил вас на волю без земли, на которой вы сидите и с которой кормитесь, для вас бы самих было хуже, чем теперь».
Толстой как распиаренная фигура и Толстой реальный – большая разница
Исходя из вышеизложенного, совершенно очевидно, что великий писатель водит за нос своих безграмотных мужиков, не знающих законов. Далее, он излагает им свой гениальный проект – очевидно, в духе указа о вольных хлебопашцах – по которому крестьяне, уже сейчас становясь лично свободными, должны в течение 24 лет платить ему выкуп за используемую ими землю. Явно чувствуя подвох, и зная о близящейся государственной отмене крепостного права, крестьяне дружно заявили графу: «Нет, ваше сиятельство, позвольте как встарь: мы – ваши, а земля – наша». Попытка графа поправить свои финансовые дела за счёт своих крепостных не удалась.
В дальнейшем, условия реформы 1861 года, на которых Лев Толстой был вынужден отпустить на волю своих крестьян, были более благоприятными для них, чем те, что он им предлагал в 1856-м. Мужицкое чутьё возобладало над барской хитростью.
А главная причина, почему Лев Толстой так и не приложил практических усилий к досрочному освобождению своих крепостных, заключалась, по-видимому, в том, что филантропическое облегчение их положения вообще не являлось для него жизненным приоритетом.
Одно дело – елейный граф-человеколюбец, созданный либеральной пропагандой ещё задолго до революции. И совсем другое дело – банальный тульский помещик, сначала пивший да гулявший, а бросивший эти дела – так начавший других поучать и порицать за то, что сам делал прежде.
